Причина неадекватных тарифов в ЖКХ?

Оставьте комментарий

13.03.2018 от turpogoram

Географический неодетерминизм, пространственная мисаллокация и закон Ципфа (Мельникова Л.В.)

Статья кратко знакомит со взглядами наиболее влиятельных западных последователей на пространственную структуру российской экономики, в том числе применительно к Сибири. Автор подвергает научной критике роль концепции «пространственной мисаллокации» в развитии географически детерминированного подхода к региональной экономике; обсуждает успешность попыток измерить степень пространственной мисаллокации в России с помощью закономерности Ципфа.

Одним из традиционных течений в региональной науке является природный или географический детерминизм, интеллектуальные корни которого восходят к эволюционной теории Ч. Дарвина. Последняя трансформировалась в «социальный дарвинизм» Г. Спенсера, а согласно этой доктрине «выживание наиболее приспособленных» определяет облик общества. Географы Ф. Ратцел¹ и Е. Сэмпл² в попытках объяснить региональное неравенство соединяли социальный дарвинизм и природный детерминизм, уподобляя национальное государство человеку. Природный детерминизм дискредитировал себя в начале XX в., поскольку использовался политиками того времени для оправдания колониализма, империализма и расизма³.

Новое развитие идеи детерминизма получили в конце ХХ в.: применительно к истории – в работах Ф. Фукуямы⁴ и Дж. Дай­мэнда⁵, а к экономике – в публикациях Дж. Сакса⁶. Дж. Сакс находит обоснование своим позициям у Адама Смита, который еще в 1776 г. в первой части «Богатства наций» писал, что внутренние районы Африки и земли к северу от Черного и Каспийского морей – древняя Скифия, а ныне Татария и Сибирь, – с незапамятных времен и поныне остаются в нецивилизованном и варварском состоянии, окруженные замерзающими морями, которые не позволяют развивать торговлю⁷. «Я провел 15 лет, стучась головой о стену в Африке, Сибири и Центральной Азии, – пишет Дж. Сакс, – в попытках помочь понять, как осущест­влять там экономическое развитие»⁸.

Автор выделяет три географико-климатических фактора, определяющих успех экономического развития страны: транспортная доступность, возможность эффективного сельскохозяйственного производства и распространенность инфекционных заболеваний. По его мнению, в странах, расположенных в гористой местности и внутри континента, вдалеке от морских путей, эффективно только производство продуктов, имеющих высокую удельную стоимость на единицу веса, ­а для таких стран, как Таджикистан, Киргизия, Узбекистан, Казахстан, Туркмения и Афганистан, таковыми продуктами оказываются нефть и героин ⁹.

Причины возрождения географического детерминизма многие авторы увязывают с неудачами структурных реформ в странах Латинской Америки и Африки, осуществленных по программам международных финансовых организаций. Первое объяснение, предложенное после азиатского финансового кризиса, было «институциональным»: несамостоятельность центральных банков, незащищенность прав собственности, неразвитость фондовых рынков и т.п. Вплоть до середины 90-х годов «институциональная реформа» оставалась новой «мантрой» в экономической политике¹⁰. Но после осуществления предложенных реформ в названных странах не последовало ожидаемого экономического возрождения, и тогда появилось на свет географическое объяснение в изложении Дж. Сакса.

Вокруг «ресурсного проклятья»

Географический фактор может влиять на экономическое развитие двояко: увеличивая издержки производства или формируя специфические институты и способы управления. Действие последнего фактора названо «ресурсным проклятьем», согласно которому страны, обильно наделенные природными ресурсами, склонны формировать «государства-рантье», для которых характерны плохое качество управления и расточительные траты ресурсов. Это направление исследований, начатое в середине 90-х годов Дж. Саксом¹¹ и Р. М. Оти¹², продолжено в работах Р. Аренда¹³, П. Стивенса¹⁴ и других ученых.

По их мнению, наличие минеральной ренты порождает рентоориентированное поведение властей, отставание в проведении структурных реформ, эффекты «голландской болезни», неравенство в распределении доходов и неустойчивость экономики. Главная проблема видится в том, что ресурсные ­экономики чрезмерно опираются на государственную ­собственность и регулирование, представляющие собой тормоз для экономического развития. А избежать негативных эффектов «ресурсного проклятья» можно, развивая институты ­частной собственности и проводя правильную макроэкономическую политику. «Ресурсное проклятье» порождает ­и политические проблемы: возникает так называемое «нефтегосударство»¹⁵, в котором доходы от минеральной ренты сосредоточиваются в нескольких регионах, у нескольких влиятельных групп.

Далее следует вывод о тесной взаимосвязи природных ресурсов с состоянием демократии в государстве: «Экспорт продовольствия и топлива не оказывает прямого негативного воздействия на экономический рост, но скорее, изобилие топливных ресурсов отрицательно влияет на демократию, как и на политические и гражданские свободы»¹⁶. Успешными примерами авторы считают Канаду, Австралию и Норвегию, применительно же к России предостерегают от усиления государственного участия в экономике и ограничений иностранных инвестиций в добывающих отраслях. Авторы более одиозные – такие, как Андерс Аслунд, переформулируют «ресурсное проклятье» в «российское», подтверждая таким образом, что географический детерминизм опасен уклоном в расизм¹⁷.

Сторонники институционального подхода видят влияние географического фактора в зависимости типа унаследованных институтов от наделенности ресурсами данной страны. Так, Д. Эсемоглу предлагает «природный эксперимент»¹⁸. Если все расовые различия к XV в. уже сформировались, требуется ответить на вопрос, почему настолько неодинаков уровень экономического развития в бывших колониях? Если превалирует географический фактор, то регионы, которые пять столетий назад были богатыми, должны и сейчас процветать, и наоборот. Однако высокоразвитые общества в Центральной ­Америке (ацтеки и инки), а также в Индии теперь пребывают в бедности, а наиболее отсталые территории Северной Америки, Новой Зеландии и Австралии ныне в числе лидеров по уровню жизни.

Ответ находится в неодинаковости качества институтов, установленных европейскими колонизаторами. На территориях, богатых природными и трудовыми ресурсами, они устанавливали или сохраняли существующие эксплуататорские иерархические структуры, зачастую с применением рабского труда, как в случае бельгийского Конго и Карибских островов. Там же, где было нечего добывать и мало населения, ­и где во множестве селились европейцы, развивались законы и институты, которые были способны защитить их экономические и политические права. Эти институты и сыграли в дальнейшем решающую роль в экономическом успехе бывших колоний.

Замкнутый регион, по Дж. Саксу, имеет только три альтернативы: дальнейшее обнищание населения, миграция населения из глубины континента к побережью или иностранная помощь, достаточная, чтобы инфраструктурно связать данный регион с внешним миром. Отсюда следует, что миграция должна быть внутренней, поскольку внешняя миграция чревата социальным напряжением и вспышками насилия¹⁹.

В последние годы были осуществлены попытки количественно измерить влияние климатического фактора на показатели производства. Для этого была использована глобальная база данных G-Econ, где данные по производству валового внутреннего продукта приведены в расчете на «клетку» поверхности земли размерами в 1 градус географической ­широты и долготы исследования. Расчеты В.Д. Нордхауза²⁰ и Х.-М. Фюсселя²¹ выявили, что плотность населения и плотность производства по территории достигают максимума при среднегодовой температуре 10–14 ^оС и норме ­осадков около 1000 мм/ год. При этом климатические факторы оказывают гораздо большее влияние на плотность населения, чем на душевые показатели производства, а поскольку плотность производства в примененной методике рассчитывается как произведение плотности населения и объема производст­ва на душу населения, то географическое и климатическое распределения населения и производства оказываются очень близкими. Но поскольку база данных G-Econ не содержит достаточных данных по добыче нефти и газа в холодных районах, оценки плотности производства в них ненадежны, так что использовать данный результат для каких-либо оценок эффективности размещения производства в Сибири и на Дальнем Востоке не представляется возможным.

Наследие территориального планирования

В анализе зарубежными исследователями экономики регионов России, и Сибири в частности, есть важная концепция, принимаемая априори. Это пространственная «мисаллокация», то есть неправильное размещение производительных сил, в силу политических, стратегических, но отнюдь не экономических соображений. Считается, что концепция возникла вместе со знаменитой дискуссией по поводу строительства Урало-Кузнецкого комбината. Ее суть: несмотря на экономические аргументы в пользу Украины как места размещения, конечное решение было принято, скорее, из военно-страте­гических соображений. В ходе Великой Отечественной войны это решение полностью себя оправдало.

В современной литературе «мисаллокация» трактуется как негативное последствие «коммунизма» для территориальной структуры экономики. Как правило, для целей анализа 70-летний период территориального развития России по умолчанию вырывается из общеисторического контекста. Постулируется, что производственные мощности размещались на востоке страны волюнтаристски, в целях осуществления так называемого принципа равномерного размещения производительных сил по территории, приписываемого Ф. Энгельсу. Трудовые ресурсы перемещались насильственно, через систему ГУЛага либо мерами идеологического и материального поощрения, а также через систему обязательного распределения специалистов. В результате территориальная структура ­производства и расселения оказалась искаженной по сравнению с той, которой была бы в результате свободного рыночного развития (что подразумевает действие предпосылок ­о совершенной конкуренции и свободе входа на рынки)²². Искажения усиливаются и неблагоприятным климатом в восточных регионах страны²³.

Соответственно, осуществлялись попытки оценить – качес­т­­венно и количественно, последствия пространственной мисаллокации, то есть неэффективности территориального размещения производительных сил. Эти исследования не остались незамеченными российской прессой²⁴. Одна из оценок касается структуры городского расселения и является плодом работы специалистов Всемирного банка, которые констатируют неэффективность распределения ресурсов в россий­ской экономике. Эта неэффективность имеет и территориальный аспект, так что, «исправляя наследие централизованного планирования», Россия должна сталкиваться с массовыми территориальными и демографическими изменениями²⁵.

Основное проявление неэффективности территориальной структуры расселения специалисты Всемирного банка видят в отсутствии в России крупных городов – с населением 1,5–4,0 млн чел. (рисунок). Наличие таковых позволило бы улучшить качество построенной на основе «закона Ципфа» линейной регрессии, в которой логарифм численности населения города зависит от логарифма его порядкового по численности номера (ранга)²⁶.

Распределение российских городов по размерам Источник: От экономики переходного периода к экономике развития. Меморандум об экономическом положении Российской Федерации. ­Апрель, 2004 г. Всемирный банк. – С. 46.

Замечательная статистическая закономерность состоит в том, что во многих странах размеры городов хорошо ­аппроксимируются Парето-распределением. Однако существующая литература до сих пор не может предоставить убедительное экономическое объяснение этой закономерности. Ведущие мировые ученые в области региональной экономики признали, что не решаются объяснить эту поразительную закономерность в распределении размера городов: «…это представляет действительную интеллектуальную проблему для нашего понимания городов…»²⁷, и «неудивительно поэтому, что нам недостает такой модели. Это оказалось реальным препятствием, потому что правило «ранг – размер» является одним из устойчивых статистических отношений, до сих пор известных в экономике»²⁸.

Однако для специалистов Всемирного банка важно, что в предлагаемую законом Ципфа линию не вписываются ­Румыния и Албания, что позволяет им усилить теоретическую силу закона Ципфа, вменяя ему функцию индикатора рыночности или нерыночности исторического развития страны. По их мнению, в результате необъяснимого роста в стране возникло «слишком большое число городов с ­населением 0,5–1,5 млн жителей, следовательно, они создавались методом “штамповки” с принудительным переселением, который предпочитали советские органы планирования». Этот вывод сопровождается расчетами по простым моделям темпа роста городов. Отсюда следуют рекомендации стимулировать «обратную миграцию», ликвидировать льготные тарифы на электричество и энергию в отдаленных районах, передавать налоговую и бюджетную ответственность с федерального на местный уровень и т.п.

И Сибирь-таки не Америка

Таким образом, неэффективность территориальной структуры экономики России выявляется на основе тестирования соответствия ранга и размера российских городов образцам – рангам и размерам городов в странах с развитой рыночной экономикой. Различия в размере территории и плотности населения в расчет не принимаются. Все же следует признать, что существующее состояние региональной науки не позволяет абсолютизировать правило Ципфа и, тем более, делать на его основе далеко идущие рекомендации в области пространственной политики. Тем не менее полученный результат приобрел популярность и развивается далее как зарубежными²⁹, так и российскими авторами для иллюстрации нерациональности городского расселения³⁰ и рекомендаций к поощрению миграции в западные регионы России³¹.

Есть недавние исследования, где авторы задаются вопросом: «А почему же все-таки жители территорий, предназначенных для реструктуризации, в массе своей уезжать не хотят?»³². Обнаруживая, что северные национальные округа Западной Сибири обладают способностью привлекать мигрантов, эти исследователи находят такой результат поразительным³³. С их точки зрения груз поддержания обществом социальной инфраструктуры в удаленных регионах является «проклятьем советской эры», и по соображениям экономической рациональности России нужно сжать свой географический размах на Севере, внедряя там вахтовый метод взамен постоянного населения.

Воплотить такую «рационализацию» оказывается гораздо более сложной задачей, чем ее описать. Нежелание населения покидать северные регионы свидетельствует о том, что рекомендуемая оптимизация системы расселения не учитывает потери социальных, человеческих взаимосвязей, привязанности к своему городу, привычки к определенному образу жизни и т.д. Сокращение национального экономического пространства оборачивается разрушением социального и ментального пространства.

Трудности с объяснением закономерности Ципфа заставляют строить все более сложные эконометрические модели, базирующиеся на поведении экономических агентов, побуждают искать микроэкономические основания наблюдаемых распределений городов, хотя распределение Ципфа не учитывает ни взаимного расположения городов, ни динамики их развития. В этом смысле более плодотворными представляются исследования из области естественно-научного знания, например, представленные в совместной работе русского и японских исследователей. Находясь вне рамок экономико-статистических моделей, физики Г. Александров, Г. Иноуэ и Т. Мацу­нага представили совершенно неожиданное доказательство того, что в Сибири распределение городов может отличаться от подобных распределений в других странах, прежде всего, в силу естественных, физико-географических причин.

---

 

1 Ratzel F. The growth of territorial states//  Scottish Geographical Magazine. – 1896. – №12. – P. 351–361.
2 Semple E. Influences of Geographic Environment on the basis of Ratzel’s System of Anthropogeographie//  New York, Henry Holt, 1911.
3 Christopher D. Merrett. Debating Destiny: Nihilism or Hope in Guns, Germs and Steel?// Antipode. – 2003. – September. – Vol.35 Iss.4. – P.802–803.
4 Fukuyama F. The end of history?//  The national interest – 1989. – V. 16,
5 Diamond J. Guns, Germs, and Steel. New York, Norton, 1999.
6 Gallup John Luke, and Sachs Jeffrey D. with Mellinger Andrew D. Geography and Economic Development. Рaper presented at the Annual World Bank Conference on Development Economics, Washington, D.C. – 1998. April.
7 Sachs J. D. Institutions Matter, but Not for Everything// Finance&Development. – 2003. – June. – P. 38–39.
8 Sachs J. D. Economic Possibilities for Our Time (16TH Annual Panglaykim memorial lecture)//  Van Zorge Report. – 2005. – September 8. – P. 9.
9 Sachs J. D. Economic Possibilities… – P. 12.
10 Mkandawire T. The Intellectual Itinerary of Jeffrey Sachs// Africa Review of Books / Revue africaine des Livres. URL: www.codesria.org/Links/Publications/arb2_1/page4_5.pdf
11 Sachs J.D. and Warner A.M. (2001).The curse of natural resources. European Economic Review 45: 827–838.
12 Auty R.M. Russia: the political economy of transition in a mineral economy//   In: Murshed S.M. (ed.) Issues in Positive Political Economy, London: Routledge, 39–56. 2002;; Auty R.M. Political economy of resource-driven growth, European Economic Review, 45(4–6), 839–46. 2001; Auty R.M. Resource Abundance and Economic Development, 2001, Oxford University Press, Oxford.
13 Ahrend R. How to sustain growth in a resource-based economy? The main concepts and their applications to the Russian case //   OECD Economics Department Working Paper, № 478, 09–Feb–2006. URL: www.oecd.org/eco
14 Stevens P. Resource impact – A curse or a blessing?: A literature survey. CEPMLP Electronic Journal – 2003. URL: www.cepmlp.org
15 Rutland Peter. The politics of regulatory reform in a petro-state// Association for studies in public economics. The fifth international conference on «PUBLIC SECTOR TRANSITION», 2002. URL: http://   www.aspe.spb.ru/Papers/25_1.pdf
16 Korhonen Iikka. Does democracy cure a resource curse?//  BOFIT Discussion Papers 18/2004.
17 Aslund Anders Russia’s «Curse»// Moscow Times. – 2004. – Jan. 16.
18 Acemogu Daron. Root Causes // Finance&Development. – 2003. – June. – P. 27–30.
19 Sachs J.D. Institutions Matter, but Not for Everything// Finance&Development – 2003. – June. – P. 40.
20 Nordhaus W.D. Geography and macroeconomics: New data and new findings. // Proceedings of the National Academy of Sciences of the United States of America, 103(10):3510–3517, MAR 7. 2006. URL: www.pnas.org/cgi/doi/10.1073/pnas.0509842103
21 Hans-Martin Fьssel. New results on the influence of climate on the distribution of population and economic activity//  MPRA Paper № 13788, posted 05. March 2009 / 12:30at. URL: http:// www.mpra.ub.uni-muenchen.de/13788
22 Gaddy C., Hill F. The Siberian Curse: How Communist Planners Left Russia Out in the Cold. Brookings Institution Press, Washington D.C. 2003.
23 Lynch A.C. Roots of Russia’s Economic Dilemmas: Liberal Economics and Illiberal Geography// Europe-Asia Studies. – 2002. – Vol. 54. – № 1. – 3149.
24 Хилл Ф., Гэдди К. Сибирское проклятье; Мельникова Л.В. Освоение Сибири: ревнивый взгляд из-за рубежа / /  ЭКО. – 2004. – № 6.
25 От экономики переходного периода к экономике развития. Меморандум об экономическом положении Российской Федерации. Апрель, 2004 год. Всемирный банк. – С. 18.
26 Это эмпирическое наблюдение, согласно которому самый большой город страны в два раза больше второго по величине города, в три раза больше третьего, в четыре раза больше четвертого и т.д.
27 Masahisa Fujita, Krugman Paul and Venables Anthony J. The Spatial Economics: Cities, Regions, and International Trade. – Cambridge, MA: The MIT Press), 1999. – Р. 225.
28 Masahisa Fujita. Thisse J.M. The Formation of Economic Agglomerations: Old Problems and New Perspectives //   In Economics of Cities: Theoretical Perspectives, Huriot, Jean-Marie and Jacques-Franзois Thisse (Editors), (Cambridge, UK: Cambridge University Press). – P. 9.
29 Iyer S. D. Increasing Unevenness in the Distribution of City Sizes in Post–Soviet Russia // Eurasian Geography and Economics. – Vol. 44. – No. 5. (July – August 2003).
30 Зубаревич Н. Агломерационный эффект или административный угар? Российское экспертное обозрение. – № 4–5 (22). – 2007. – С. 11–12.
31 Андриенко Ю., Гуриев С. Географическая мобильность населения в России // Служба занятости. – 2005. – Октябрь. – С. 66–74.
32 Round J. Rescaling Russia’s Geography: the Challenges of Depopulating the Northern Periphery// Europe–Asia Studies. – 2005. – Vol. 57. – № . 5.
33 Kumo Kazuhiro. Inter-regional Population Migration in Russia: Using an Origin–to–Destination Matrix // Post-Communist Economies. – 2007. – V. 19:2. – С. 131 – 152. 

Источник: http://ecotrends.ru/archive/625-edition-02/397-2011-12-20-14-27-53